Тот, кто придумал что время лечит, никогда не получал в действительности серьезных ран. Так могла бы рассуждать о неразделенной любви шестнадцатилетняя девица, или человек в одночасье потерявший свой бизнес во времена экономического кризиса. Пережить можно все – в этом Нэнси была уверена. Все, кроме потери близкого человека – сына, отца, мужа. 
Дни бежали неприлично быстро. Это то, к чему ты приходишь после потери: жизнь продолжается, и именно это трудно простить человечеству. Статистика гласит, что каждую секунду на планете умирает примерно восемь человек, и рождается примерно одиннадцать. Совершенно бесполезная информация, не правда ли? Пока ты не окажешься на месте матери, годами пытающейся побороть бесплодие и именно в эту секунду подарившей вселенной новую жизнь. Или например на месте ребенка, именно в эту секунду потерявшего родителей и чувствующего себя самым одиноким во вселенной. Все-таки все мы пребываем в своем маленьком мирке, ограниченном стенами наших квартир, офисов, маленьких милых клумб с розами, и гриль-вечеринками у бассейнов. И нет нам дела до чужих несчастий до тех пор, пока не рухнут стены нашего собственного мира.
У Нэнси совсем недавно было все это  – на самом деле она уже перестала считать дни и не могла бы сказать точно, сколько времени прошло. Дата выгравированная на надгробии стала последним рубежом, точкой невозврата, и все прочее с тех пор ее мало волновало.
Нет, она не вела себя как убитая горем вдова. Стюарт даже прекрасно отдавала себе отчет в том, что не плакала на похоронах. Да и позже не давала волю чувствам в чьем-то присутствии. Только самые внимательные могли бы заметить, как женщина менялась в лице, стоило кому-нибудь припомнить Эдварда в ее компании. Потому очень быстро Нэнси в первую очередь сняла с себя обязанность посещать светские приемы. Мало толку от людей собирающихся в месте под каким-нибудь светским поводом – новая выставка, модный показ, открытие ресторана, - не важно. На деле этот самый повод использовался только для того чтобы посудачить о чужой жизни. Нэнси всегда чувствовала себя в таких местах белой вороной, но статус обязывал, и тут уж ничего не поделаешь. Рано или поздно к Золушке приходит осознание того, что от старых привычек пора отказаться – хрустальные туфельки совершенно непригодны для того чтобы мыть в них пол. Стюарт очень любила время от времени оказавшись на подобных мероприятиях отойти в сторонку и понаблюдать за людьми, тихо попивая какой-нибудь неприлично дорогой алкоголь. Эти люди, сливки общества, все как один казались ей невероятно несчастными. Счастливым людям, как известно, не интересно обсуждать «грязное белье» других людей. Из чего делался простой вывод: чем ты счастливее, тем чаще именно твоя персона становится темой для обсуждения. Например, Нэнси знала наверняка и могла бы назвать по именам всех тех, вплоть до прислуги, кто многие годы диву давался: и чего это такой мужчина как Стюарт нашел в такой сумасбродной простушке, недавней выпускнице академии искусств и, пусть и подающей большие надежды, но все же неизвестной художнице?
- Что же ты во мне нашел, Эд? – Улыбнулась Нэнси чуть касаясь кончиками пальцев холодной гранитной плиты, все еще гладкой и отполированной, будто ее поставили сюда только вчера. Она часто задавалась этим вопросом, но так ни разу и не осмелилась спросить вслух, о чем потом еще неоднократно жалела.
Но город, как известно, продолжал жить своей жизнью и никому не было дело до медленно сходящей от одиночества вдовы, в который день появившейся на кладбище. И еще, кажется, холодало.
Когда послышались шаги за спиной, Нэнси среагировала не сразу. Да и мало ли людей могло найти причину для посещения этого места. Она оглянулась только когда почувствовала, что кто-то приблизился уже настолько близко, что присутствие еще кого-то просто нельзя было игнорировать.
- Дэвид? – Нэнси испытала смешанное чувство неловкости и облегчения. Приятно было осознавать, что еще кому-то в этом мире не все равно, но как себя вести женщина не знала, - Я рада тебя видеть.
Правда рада, - пронеслось в голове, - а теперь скажи что-нибудь. Не позволяй мне разрыдаться у тебя на плече прямо тут.

Некоторые вещи остаются неизменными. Это аксиома была одной из тех уроков умения держаться в обществе, что Нэнси извлекала на практике. Что-то вроде несомненного правила о том, что все мужчины изменяют, или о том что маленькое черное платье никогда не выйдет из моды. Хотя если в последнем Нэнси не сомневалась, то насчет первого могла бы твердо сказать, что Эдвард относился к тому маленькому проценту мужчин, у которых если и возникали такие мысли, то на осуществление их не хватало ни времени, ни сил. И все же с подобными утверждениями невозможно было спорить, нужно было уметь извлекать из них выгоду. Как например то, что любую, пожалуй даже самую неловкую паузу может спасти улыбка. И этим знанием Нэнси мгновенно решила воспользоваться, чуть грустно, но доверительно улыбнувшись Дэвиду.
- Да, давай немного прогуляемся, - кивнула она.
Нэнси жестом попрощалась с мужем – уже привычный ритуал касания пальцами холодной плиты, и, развернулась и осторожно зашагала к Дэвиду. Туфли то и дело увязали во влажной рыхлой земле, покрытой идеально стриженной травой. Еще один из поводов не любить кладбища, в особенности для тех, кто считает посещение подобных мест не более чем данью уважения ушедшим, или даже напротив, живым, оставшимся наедине со своей скорбью.
- Тут неподалеку есть озеро. Очень красивое место, - тихо произнесла Нэнси. Кто бы мог подумать, что ей и раньше приходилось приезжать в этот же район с завидной периодичностью. Только это было давно, действительно давно, если прикинуть прошедшие годы. Когда она была студенткой, то часто приходила к озеру с мольбертом. Открывающиеся виды, всегда разные, в зависимости от выбранного места и берега, были достаточно живописны чтобы впечатлить тогда еще юную, ничего особо не выделяющуюся студентку. В особенности восхищала девушку маленькая церквушка на западном берегу, каждый раз предстающая в новом свете. Увидеть эти места сейчас показалось странной затеей, всегда трудно возвращаться туда, где когда-то чувствовал себя счастливым. Но Нэнси уже успела прикинуть про себя, что ничего не теряет от этой прогулки. Напротив, им обоим это должно было пойти на пользу, все-таки трудно было не заметить родство их беды. И Стюарт не обманывалась, прекрасно понимала, что если она потеряла мужа – любимого человека и единственную опору в жизни, то Дэвид потерял брата – человека, с которым они вместе росли, с которым делили на двоих секреты и все самое сокровенное в жизни. Должно быть, этот эгоизм, не желание думать о том что и другие люди ощущают боль, и есть то что делает людей людьми.

Услышав слова о благотворном влиянии воды, Нэнси остановилась, подождала секунду пока Дэвид обратит на нее внимание, и широко улыбнулась:
- Серьезно? Рекомендуете, доктор Стюарт?
Даже легкого смешка избежать не удалось, впрочем, совсем беззлобного. Просто Нэнси уже с трудом справлялась с наплывом советчиков относительно того, что и как ей делать дальше чтобы не столкнуться с проблемами душевного равновесия. Но женщина давно была убеждена что и сама знает, как не утонуть в собственной меланхолии. По крайней мере она в это верила, как и в то, что не стыдно лить слезы когда никто не видит.
- Прости, - тихо произнесла Нэнси. Она понимала, что самое глупое что она могла бы сейчас сделать, это оттолкнуть возможно единственного человека кто понимает, и чувствует практически то же самое что и она. А значит и помочь хочет, в отличии от других, не потому что должен, не потому что это могло бы отчистить совесть, а просто потому… почему? Быть может, чтобы в этом найти спасение и для себя самого?
- Большую часть дня разбирала бумаги, - Нэнси тяжело вздохнула, - у Эдди осталось много неоконченных дел. Но знаешь, это наверное и хорошо. Я ведь ничего не смыслю во всех этих финансовых штучках, понимаешь? Приходится разбираться, и это здорово помогает отвлечься. А потом мне нужно было отвезти вещи в химчистку, это недалеко тут, недалеко, вот и сюда решила заглянуть, - быстро проговорила Нэнси, надеясь, что таким образом откровенная ложь будет принята с большим успехом. Все-таки незачем Дэвиду знать, что она появляется на кладбище каждый раз, когда выдается свободное время – а это почти каждый день, как только ей надоедает возиться с макулатурой.
Впереди наконец заблестела поверхность воды, и через несколько метров, Нэнси знала, должна была обнаружиться тонкая ответвляющаяся от тротуара тропинка – спуск к озеру.
- Тут неподалеку есть открытое кафе, - Нэнси обогнала Дэвида и свернула к тропинке, твердо решив побыть проводником в этом путешествии, - кофе там варят отвратительный, но открывающийся вид с лихвой это компенсирует. Вон, смотри.
Они прошли еще несколько метров, обошли высокие заросли кустов и наконец оказались перед озером. Почти у самого берега плескалось семейство уток, которые громко предупредительно захлопали крыльями, завидев людей на небезопасном расстоянии.
- Можем позже покормить их, - улыбнулась Нэнси, - но сейчас – кофе.

- Тебя послушать, так нет хуже места на земле, - Нэнси тихо засмеялась в ответ на комментарий Дэвида о кофе. Она мало знала о его работе, за исключением коротких рассказов во времена семейных общих семейных ужинов – но тогда младший Стюарт только начинал практику в психиатрии и был чуть ли не вчерашним студентом. Все остальное, о работе в клинике, Нэнси слышала уже от Эда, упоминавшего этот факт вскользь, а она сама не имела привычки интересоваться чужими делами, предпочитая людям самим говорить, если есть что сказать. Но должно быть работа эта и впрямь не предел мечтаний.
- Что бы эти утки не ели, судя по их размеру, голодать им не приходится, - настроение становилось все лучше. Кофе и приятная компания теперь были нужны разве что для закрепления эффекта.
- Ты будто прочел мои мысли, - Нэнси покрутила пальцами чашку с кофе, задумчиво вглядываясь в вихрящуюся черную поверхность, - раньше я часто тут бывала, часами напролет рисуя пейзажи. Правда чаще на другом берегу, - она указала рукой в сторону другой стороны озера, где располагался пологий спуск к воде, от чего люди то место не слишком любили. – А та книжка, что я иллюстрировала, еще не напечатана, так что говорить рано. Но как бы то ни было, это здорово помогает отвлечься – работа не пыльная и приятная. Может быть со временем я вернусь к рисованию, посмотрим, - девушка неопределенно пожала плечами, как бы подчеркивая то, насколько туманна эта перспектива. Ей все еще не хотелось бросать то, что было своеобразным наследием Эдварда, пусть она пока слишком мало понимала, ежедневно разбирая кипы рабочей макулатуры мужа.
- Но давай наконец перестанем говорить обо мне, - Нэнси откинула в сторону спавшую на лицо прядь волос, - расскажи мне, что происходит… там. – В последнее слово было вложено слишком много смысла, все вопросы, на самом деле не слишком волнующую Стюарт – семья, погода, новости из Палаты Лордов. Ведь Нэнси уже пару месяцев даже в газеты не заглядывала, навещать ее тоже все перестали. Говорят, это следствие того самого убеждения относительно целительной силы времени. Правда молва, похоже, недооценивает раны, что способна нанести жизнь. Но все это сейчас становилось несущественным, только бы Дэвид продолжал говорить и, быть может, это поможет забыть обо всем хотя бы на время.

- Да что ты, - Нэнси улыбнулась, и изобразила удивление. Она не строила ложных надежд, прекрасно понимала, что жизнь будет продолжаться и без нее. Точно так же, как она продолжается без Эда – то, что она только недавно смогла наконец простить этому миру. А поначалу было непросто: вставать по утрам и понимать, что солнце все еще светит, люди спешат кто куда и все продолжает идти своим чередом. Это твой мир рухнул, это ты каждое утро ищешь причины чтобы просто выбраться из постели. Но какое до тебя, черт возьми, дело остальному миру? Тем более, тон, с которым Дэвид рассуждал о жизни, что текла за пределами маленькой квартирки Нэнси - старая квартира, в которой женщина предпочитала проводить время, чтобы не появляться лишний раз в их общем с Эдвардом доме, - особенно удивлял. Но обижать Дэвида не хотелось. Потому, доброжелательно улыбнувшись и стараясь скрыть возникнувшие переживания, Нэнси приподняла чашку с кофе и отсалютовала мужчине, произнося не слишком уместный тост:
- За торжество жизни. Беспощадная, не будь она такой, вряд ли человечество вообще смогло бы протянуть хоть сколько-нибудь на этой планете. В нас инстинктом самосохранения заложено умение отстраняться от чужих проблем.
Стюарт задумчиво кивнула собственной пылкой речи и отвела взгляд в сторону. Все-таки женщина прекрасно понимала, Дэвид не хотел причинить ей боль, он скорее пытался помочь и делал это гораздо успешнее остальных, использующих дежурные фразочки вроде «все будет хорошо», но сократить дистанцию Нэнси все равно не позволяла.
- Что? – Нэнси вдруг вырвала себя из бурного потока размышлений. От упоминания о выставке вдруг стало безумно смешно. – Там выставляются австрийские экспрессионисты, Дэвид, - сквозь смех произнесла женщина. – С удовольствием с тобой схожу, если конечно тебе не будет скучно.
Вот и развеялась неловкость. Эта была приятная черта Стюарта – ею обладал и его старший брат, - никаких переживаний по поводу собственного невежества. И Нэнси считала это сильной стороной – люди, чурающиеся непонятных им тем, так и оканчивают жизнь погрязнув в своем узком кругозоре.
- Кстати, мы наверное и сегодня могли бы успеть, - предположила женщина, бросая взгляд на наручные часы. Стрелки на циферблате показывали, что день уже давно перевалил за полдень. Скоро время обеда, да только вот есть совсем не хотелось. Впрочем, кто знает, поход на выставку мог бы и аппетит разбудить.

Нэнси пока не готова была даже себе самой в этом признаться, но где-то в глубине ее сознания, истосковавшегося за последние недели по приятному человеческому общению, начало зарождаться необъяснимое тепло. Разбираться в этом чувстве женщина тоже не была намерена, есть все-таки в жизни такие события и моменты жизни, любая попытка проанализировать которые ничем хорошим не заканчивается. Наслаждайся жизнью, пока еще помнишь, как это делать.
- Что ты, я ведь могу говорить об искусстве бесконечно, и без посторонней помощи - рассмеялась Нэнси, - напротив, это я буду докучать тебе своим занудством. Эда это порой жутко раздражало.
Странно было вот так вновь вспомнить старшего Стюарта, да еще и со столь неправильным подтекстом. Говорят, мертвых надо вспоминать либо хорошо, либо никак. Но Нэнси едва отошла от другого чувства, преследующего ее долгое время, после кончины мужа – от злости. Она долгое время злилась не только на мир, что продолжал жить без него, не обращая никакого внимания на горе вдовы, но и на самого Эдварда. В какой-то мере его уход из жизни казался ей предательством. Сильная по натуре женщина, однако долгие годы и не без помощи мужа культивирующая в себе линию поведения слабой и беззащитной леди из высшего общества, она не знала, как справиться со всем взвалившимся на нее сейчас. Дела мужа, родственники и наследники и ровным счетом никакого времени на то, чтобы остановиться и отдышаться. Нэнси казалось, что она осталась совсем одна. Одна, против всего мира. Но сегодняшний день как-то незаметно для нее самой пошатнул веру Стюарт в это убеждение.
- Ты прав, - улыбнулась женщина поднимаясь из-за стола и мысленно радуясь, что можно вновь на некоторое время забыть о тяжелой теме. – Мы же не можем позволить им хоть сколько-нибудь сбросить в весе.
Причина ожирения тех самых уток была проста – в кафе легко можно было приобрести массу всего, чем можно покормить избалованных птиц. Раньше Нэнси доводилось проводить время подобным образом только в одиночестве.
- Гляди, а вон там еще пара лебедей, - указала Нэнси в сторону невысоких зарослей камыша, из-за которых как раз сейчас показались прекрасные белые птицы. Только жест этот сопровождался еще и неосторожным шагом к воде, и уж чего Стюарт точно никак не ожидала, так это того что илистый берег так подло поползет перед ее ногой, заставляя женщину чуть вскрикнуть от неожиданности и в секунду промочить ногу.
- Это очень в моем стиле, - с досадой произнесла Нэнси, непроизвольно хватаясь за руку Дэвида, чтобы удержать равновесие. – Теперь либо ехать домой, либо попробовать дойти до ближайшего обувного.
Туфли, похоже, придется выкинуть. Но этот факт большого огорчения не вызывал. Скорее, Нэнси совсем не была рада идее покинуть эту прекрасную компанию. Оставалась надежда, что у Дэвида появится какая-нибудь идея, выход из этого глупейшего положения и такой, что позволит еще какое-то время провести вместе, не допускать в голову грустные мысли и вновь, пусть на мгновение, но почувствовать себя живой.

Ситуация была глупейшая, но Нэнси в который раз поймала себя на мысли, что ничуть не огорчена. То ли дело было в компании, то ли все это место – озеро, птицы, кофе, - как-то неуловимо повлияло на ее настроение. Совершенно искренне улыбнувшись Дэвиду, женщина произнесла:
- Что ж, поможешь мне дойти до машины, и может быть я заставлю тебя возненавидеть шоппинг.
Вот и все, никаких огорчений и попыток укорить себя за неловкость. Это уже потом, сидя в машине Дэвида, Нэнси вдруг осознала, как давно она не отвлекалась, не заставляла себя подумать о чем-то еще, кроме ее личного горя. Даже попытка разобраться с домашними делами, с бизнесом мужа, то и дело дарили какие-то воспоминания - тут и там попадающиеся фотографии, росписи, записи в ежедневнике. Сама того не осознавая, Нэнси день за днем делала все возможное, чтобы ни на секунду не забывать о случившемся. Предпочитая даже не думать о том, что жизнь продолжается. И какому бы высшему разуму не пришло на ум столкнуть ее этим самым днем с Дэвидом, она была благодарна. Хотя бы за то, что наконец перестала думать.
  Зал обувного магазина был просторным, залитым искусственным светом, падающим на белоснежные полки с обувью. Однако людей внутри, по собственному мнению Нэнси, было достаточно, чтобы заставить нервничать любого уважающего себя мужчину. Что может быть более пугающим, чем женщины, с горящими глазами разглядывающие дорогостоящую обувь, за которую, скорей всего, придется расплатиться их мужчинам.
  Дэвид и Нэнси успели только ступить на порог магазина, как к ним подоспели учтивые консультанты. С первого дня работы обученные различать среди клиентов платежеспособные экземпляры, молодые девушки в тщательно выглаженных блузках просто не могли упустить новых потенциальных покупателей.
- Добрый день, - девушка постарше одарила обоих сдержанной улыбкой и повернулась уже к Дэвиду. – Могу я предложить вам чай или кофе пока ваша жена выбирает обувь?
- Оу, - вырвалось у Нэнси и она даже не стала сдерживать улыбки. Стюарт еле заметно пожала плечами, мол, ничего не поделаешь, выкручивайся сам, и развернулась к торговому залу. Предстояло очень много работы, а мокрые туфли, только доставляющие дискомфорта, вызывали легкое чувство вины.
Мало того что заставила Дэвида притащиться сюда, поставила в неловкое положение, так теперь ему еще и придется ждать, - размышляла про себя Нэнси. Было решено покончить с покупками как можно скорее.
Сделав всего несколько шагов в зал, Нэнси покрутилась на месте и почти не раздумывая сдернула с полок несколько туфель разных фасонов и быстро зашагала обратно к Дэвиду.
- У меня нет большого желания тут задерживаться, - честно произнесла она, моментально почувствовав на себе недоуменный взгляд консультанта - так что… Эти, эти, или… эти?
И помни, Дэвид, каждая моя мозоль будет напоминать о твоем выборе, - подумала про себя Стюарт, поднимая взгляд на мужчину. - Так что выбирай хорошенько.
Тебе придется так или иначе простить меня за этот пост)

- Если бы я хотела удобную обувь, мы бы поехали покупать мне кроссовки, - рассмеялась Нэнси. Настроение ее и впрямь все улучшалось, легкая растерянность Дэвида тоже этому поспособствовала.
- Белые? Ох, ну да, - женщина улыбнулась краешком губ, будто догадалась о чем-то понятном только ей одной, и развернулась к консультанту, все это время терпеливо стоявшей рядом. – Шестой размер. Оплата кредиткой.
Кажется, во всем магазине внезапно возникла атмосфера всеобщей радости. Продавцы радовались клиентам, клиенты – продавцам, которые вдруг стали еще приветливее, Нэнси наслаждалась ситуацией. Она уже давным-давно не ходила по магазинам, впрочем, не испытывая ни особой нужды, ни каких-либо переживаний по этому поводу, и теперь точно знала, что этот день ей запомнится. Магазин, к слову, не отличался демократичными ценами, зато расположение имел, по мнению Стюарт, не самое удачное – вокруг находились сплошные живые массивы, пара кафе и парк – не то место, куда вы отправитесь за покупками. Может быть, потому покупка даже одной пары туфель так порадовала персонал? Может быть, они построили магазин именно тут с расчетом на всех тех, кому удается промочить туфли в парке неподалеку? Если так, то это было даже слишком хитро.
- Нет, больше ничего, - улыбнулась Нэнси, - я слишком давно не ходила по магазинам, не стоит меня поощрять, а то кто знает, что случится. Отвезешь меня домой? Или, мы могли бы сходить куда-нибудь пообедать, кто знает, - Стюарт пожала плечами и только секунду спустя спохватилась, испугавшись, что даже само предложение это Дэвид мог бы посчитать недвусмысленным намеком. Нет, к свиданиям она не была готова в принципе, не говоря уже о том, что Дэвид приходился ей вовсе не просто знакомым. Просто она вдруг осознала, что кроме этого человека пока и не хочет никого видеть рядом с собой. Быть может, он единственный, кто понимает ее боль и все то, что она пережила за последнее время. Не в полной мере, но все же. К тому же ему каким-то невероятным образом удавалось выражать заботу настолько ненавязчиво, что в отличии от прочих доброжелателей, его Нэнси не мечтала выставить за дверь. Ну, хотя бы магазина.